Возможно, неоднозначность эмоции брезгливости и то любопытство, которое мы по-прежнему тайно испытываем к отвратительному, поможет нам продраться сквозь эволюционные джунгли и проследить тот путь, который проделало чувство отвращения в нашем развитии, а также узнать, как, брезгливо реагируя на все нечистое и заразное, наши предки прописывали нейронные схемы мозга, отвечающие сегодня за мораль, манеры, признание и законы.
Эта эмоция развилась, чтобы обеспечить наше выживание, удерживая на безопасном расстоянии от того, что вредно. Самым мощным триггером являются продукты нашей жизнедеятельности — кал, рвота, моча, слизь и кровь.
Исследователь Голдон Олпорт, чтобы лучше понять механизм этой эмоции, предложил мысленный эксперимент: «Попробуйте проглотить слюну, накопившуюся у вас во рту. А теперь вначале подумайте о том, что она накопилась, а потом проглотите. Чтобы усилить эффект, представьте, что вы ее сплевываете в стакан, а затем выпиваете!». Этот опыт показывает, что то, что казалось естественным и «своим», внезапно становится отвратительным и чужим. Розин делает смелое утверждение, что как только продукт деятельности нашего организма покидает наше тело и соприкасается с внешней средой, он становится для нас отвратительным.
Моральные суждения не являются результатом тщательного обдумывания. Мы сперва принимаем решение, а затем строим последующее обоснование для наших чувств.
Важно отметить, что отвращение может проявляться завуалированно — в виде презрения. Чувство презрения, в отличие от отвращения, всегда направлено на другого человека. Презрение можно испытывать только к людям или поступкам, но не ко вкусу или запаху. Оно обычно связано с переживанием неравенства и нежеланием к чему-то приспосабливаться. Проявляя в своей неприязни к людям и поступкам элемент такого пренебрежения, можно ощущать по отношению к ним свое превосходство (обычно моральное).
Существует различие между базовым отвращением (висцеральным) и межличностным отвращением. Базовое висцеральное отвращение можно назвать эволюционной интуицией к ситуациям наличия соприкосновения с опасными микробами. А в отношении межличностного отвращения Розин перечисляет четыре триггерных ситуации возникновения этого чувства: к незнакомому, больному, несчастному, морально испорченному.
Нельзя полностью доверять отвращению, используя его в качестве морального компаса. Например, осуждать гомосексуализм на том основании, что это отвратительно. Важно не позволять отвращению просачиваться в суждения об этике. Этический долг состоит в том, чтобы убедиться, что эмоция отвращения не влияет на меня настолько, чтобы потерять человечность.
Возвращаясь к риску заражения, надо отметить, что, если людям напоминать об угрозе инфекционного заболевания, они будут более склонны придерживаться традиционных ценностей и следовать религиозным запретам и будут выражать большее пренебрежение к тем, кто нарушает социальные нормы.
Страх микробов буквально заставляет людей думать о нравственности в черно-белых терминах.
Как же так микробам удалось незаметно вкрасться в наш моральный кодекс и оказывать влияние на наши моральные суждения?
Некоторые ученые считают, что секрет в том, как спаяны проводочки в наших мозгах. Базовое висцеральное отвращение — это та часть нас, которая хочет кричать «Фу!» при виде переполненного туалета и таракана в еде. В этот момент задействуется передняя островковая доля мозга, отвечающая за примитивные эмоции и регулирующая реакцию рвоты. Тем не менее, та же самая часть мозга также вспыхивает, когда идет речь о справедливости, когда испытуемые возмущены жестоким или незаслуженно плохим отношением к другим. Но это не значит, что базовое висцеральное и более позднее моральное отвращение спаяны у нас в мозгу, нет, они лишь задействуют один и тот же участок, так что, возможно, это способствует искажению суждений.
Нейробиологи охарактеризовали переднюю островковую долю мозга как ответственную за просоциальные эмоции — сочувствие, щедрость и взаимодействие или, если человек наносит вред другим, — раскаяние, стыд и искупление. Однако она ни в коем случае не является единственной областью нервной системы, которая занимается обработкой как висцерального, так и морального отвращения. Некоторые ученые считают, что наибольшее совпадение в двух типах отвращения может произойти в миндалине, другой древней части мозга.
Нейронные схемы, которые развивались для противодействия микробам, могли легко адаптироваться, чтобы служить более обширной задаче — избегать людей, чье поведение угрожало здоровью группы.
Базовое и моральное отвращение перепуталось в нашем мозге.
В социальном развитии человека потребовалось не одна перепайка одной и той же нейронной схемы с тем, чтобы привести наш вид к важной точке: мы испытываем отвращение к людям, которые по нашему мнению ведут себя безнравственно.
Чарльз Дарвин считал, что наши социальные ценности могут базироваться на желании получить похвалу или избежать вины или наказания. В самом деле, мы больше заботимся о нашей репутации, чем о том, действительно ли мы правы или нет. Нам важно не стать мишенью для презрения — того самого древнего презрения, которое демонстрировала группа ее отщепенцу, нарушителю правил гигиены. Презрение, которое, по словам Дарвина, тождественно отвращению, является мощным сдерживающим фактором. Ведь в древности исключение из группы было равносильно смертной казни.
Так, отвращение обуздало эгоистичное поведение в том числе тех, чья негигиеничность угрожала благополучию группы.
Читать оригинал статьи полностью: monocler.ru
