Подчинение авторитету. Научный взгляд на власть и мораль

«Подчинение авторитету. Научный взгляд на власть и мораль» Стэнли Милгрема — чтиво из тех, что называется must read. Книга о том, почему и как сумма хороших людей может дать тоталитаризм. Эксперименты Милгрэма лучше, чем «Преступление и наказание» и даже все тома «Войны и мира», помогают понять человека. В частности нашу склонность к иерархичности, поиск и подчинение авторитету. Хочется сказать, что книга должна стать программным материалом для начальников. Однако в той же мере она необходима каждому подчинённому. То есть, так или иначе, её содержание необходимо осмыслить каждому. В статье вы найдёте выжимку, представляющую собой ключевые мысли и факты, незнание которых сегодня, когда они стали известны, может оказаться преступной халатностью.   

Снова и снова со школьной скамьи нам вбивают в голову: сиди на месте, пока учитель не позволит встать и выйти; молчи, а если хочешь что-то сказать, подними руку и получи разрешение; не жалуйся и не спорь с учителем. Всё это усваивается настолько глубоко, что уважение к авторитету остаётся с нами в самых разных обстоятельствах, даже когда мы становимся взрослыми и зрелыми людьми. А ведь не всякий авторитет заслужен, а власть справедлива, законна и нравственна, и никто нас не учит отличать власть справедливую от несправедливой.

Эксперименты Стэнли Милгрэма, посвящённые подчинению авторитету — одно из важнейших исследований в общественных науках о центральных движущих силах этой стороны природы человека.

Поначалу интерес Милгрэма к этой теме возник в ходе размышлений о том, с какой лёгкостью повиновались немцы нацистским властям в их дискриминационной политике в отношении евреев, и в конечном итоге позволили Гитлеру приступить к осуществлению «окончательного решения еврейской проблемы».
Многие полагали, что в Соединённых Штатах такое немыслимо. Однако у Милгрэма были сомнения. Верить в людскую доброту, конечно, хорошо, но ведь факт остаётся фактом: сколько зла в мире сделали самые обычные люди, просто следую приказам!

Обычные взрослые превратились в послушных школьников, которые не знают, как без разрешения педагога покончить с неприятной ситуацией. Как вы думаете, сколько участников-«учителей» после финального удара током в 450 вольт пошли узнать, как чувствует себя «ученик»? Ответ Милгрэма: «Ни один! Ни разу!»

К сожалению, многие психологи, студенты и неспециалисты, полагающие, что знакомы с «экспериментом Милгрэма», в действительности знакомы лишь с одной его версией. Однако исследования Милгрэма включают в себя 19 разных модификаций эксперимента, в них учавствовали около 1000 человек в возрасте от 20 до 50 лет (и ни один не был школьником или студентом).

Дилемма подчинения

Таков главный урок нашего исследования: самые обычные люди, просто делающие своё дело и не имеющие никаких враждебных намерений, способны стать орудием страшной разрушительной силы. Более того, даже когда губительный эффект их поступков становится предельно ясен, но их просят продолжать действия, несовместимые с базовыми принципами морали, почти никто не находит в себе ресурсов, необходимых для противостоянию авторитету. 

Сидя в кресле, легко осуждать покорных участников эксперимента. Однако критики судят их по меркам собственной способности декларировать высокоморальные принципы. А это не честно. Ведь на уровне рассуждений многие испытуемые знают не хуже любого из нас, что нельзя вредить беспомощной жертве. Они знают, как себя вести, и способны при случае высказать свою позицию. Но это не имеет (или почти не имеет) отношения к их реальному поведению перед лицом конкретных обстоятельств.

Влияние нравственного сувства на поступки менее значительно, чем гласит социальный миф. Хотя в списке моральных норм заповеди вроде «не убий» занимают видное место, в структуре человеческой психики их место не столь надёжно. Несколько газетных заголовков, призывная комиссия, приказ от человека в эполетах — и люди без особых колебаний идут убивать. Даже в ходе психологическог эксперимента человек способен легко перешагнуть нравственные баръеры. И тем более не трудно заставить людей отринуть моральные соображения с помощью рассчётливых манипуляций на информационном и социальном поле!

Так почему же человек подчиняется экспериментатору? Во-первых, есть целый ряд «связывающих факторов», которые мешают выйти из ситуации. Здесь и вежливость, и первоначальное обещание помочь, и неловкость отказа. Во-вторых, у испытуемого формируется целый ряд приспособительных механизмов, которые тормозят его решимость дать отпор. Эти приспособительные реакции помогают испытуемому сохранить отношения с экспериментатором, одновременно снижая внутренний конфликт. Они типичны для мышления послушных людей, когда авторитет велит им причинять вред беспомощным лицам.

Один такой механизм состоит в склонности настолько погружаться в узкотехнические аспекты, что общая картина последствий выпадает из виду. ...испытуемые с головой уходят в саму процедуру: как членораздельно прочесть слова и аккуратно переключить рубильник. Они хотят быть безупречными исполнителями, и в каком-то смысле им не до этики. Постановку задачи и её нравственную оценку они доверяют экспериментатору.

Наиболее распространённая приспособительная реакция состоит в том, что человек слагает с себя ответственность за поступки и перекладывает её на экспериментатора, представителя законной власти

Никакого нравственного долга: он воспринимает себя лишь как орудие внешнего авторитета. Когда после эксперимента испытуемых спрашивали, почему они не остановились, в ответ часто звучало: «Сам я так не поступил бы. Я лишь делал, что мне сказали». Неспособные воспротивиться авторитету, они возлагают на него всю ответственность.

Эту старую песню («я лишь выполнял долг») мы вновь и вновь слышали от подсудимых в Нюрнберге.

Ещё один психологический фактор, который действует в этой ситуации, можно назвать «контр-антропоморфизм». Десятилетиями психологи обсуждали первобытную тенденцию приписывать неодушевлённым предметам и силам человеческие качества. Однако бывает и противоположное: когда силы, имеющие непосредственное отношение к человеку — и в смысле их происхождения, и в смысле их сохранения — расцениваются как безличные. Человеческого фактора будто словно бы и нет. И когда испытуемый слышит: «Эксперимент требует, что бы вы продолжали», он воспринимает это не как приказ человека, а как более абстрактный императив. Он не задаёт очевидный вопрос: «Чей эксперимент? С какой стати я должен мучить жертву в угоду этому затейнику?» Желание человека — организатора эксперимента — становится частью схемы, которая оказывает на испытуемого воздействие, выходящее за личностные пределы.

Ни одно действие само по себе не обладает неизменными психологическими качествами. Его смысл зависит от контекста

Мы изучили как минимум один фактор, который сыграл значимую роль в Германии: очернение жертв перед активными действиями против них. Более десятилетия яросная антисемитская проппаганда систематически готовила немцев к уничтожению евреев. Шаг за шагом евреев исключали из категории граждан и народа, а в итоге лишили права считаться людьми.

Существенный интерес представляет, однако, следующее обстоятельство: многие испытуемые принижали жертву вследствие действий против неё. Нередко приходилось слышать: «Он был столь глупым и упрямым, что поделом». Совершив акт жестокости, эти люди считали необходимым опорочить жертву, чьё наказание было неизбежно из-за недостатка ума и характера.

Некоторые испытывали удовлетворение от своих мыслей и считали — пусть лишь в глубине души, — что служат правому делу. Они не поняли, что субъективные ощущения по большому счёту непринципиальны в ситуации нравственного выбора, если не влекут за собой действие. Тирания сохраняется благодаря слабакам, у которых нет мужества поступить в соответствии со своими убеждениями.

Одна из вариаций эксперимента отражает более распространённую дилемму, чем вышеописанная: человек должен был не нажимать на рубильник с током, а всего лишь выполнять вспомогательную задачу (зачитывать пары слов); рубильником же распоряжался другой. В данной ситуации 37 из 40 взрослых нью-хейвенцев доводили уровень электрошока до максимума. Предсказуемым образом они извиняли своё поведение тем, что ответственность несёт тот, кто управляет генератором. Пожалуй, это иллюстрирует печально типичную ситуацию: человеку легче слагать с себя ответственность, когда он служит лишь промежуточным звеном в цепи зла и удалён от окончательных последствий своих решений.

Проблему подчинения нельзя считать чисто психологической. Во многом она связана с формой общества и тем, по какому поти оно развивается. Возможно, и были времена, когда люди были способны по-человечески реагировать в любой ситуации, так как были безраздельно поглащены ею. Однако с разделением труда всё пошло иначе. Начиная с какого-то момента дробление общества на людей, исполняющих узкие и очень специфические задачи, обезличило работу и жизнь.

Метод исследования

Реакция экспериментатора

В различные моменты эксперимента испытуемый обращался к экспериментатору за советом, продолжать ли наносить удары. Или давал понять, что не хочет делать это дальше.
Экспериментатор подталкивал испытуемого серией фраз, призывая его к подчинению.

Фраза 1: «Пожалуйста, продолжайте» (Или: «Пожалуйста, дальше».)

Фраза 2: «Эксперимент требует, чтобы вы продолжали».

Фраза 3: «Абсолютно необходимо, чтобы вы продолжали».

Фраза 4: «У вас нет выбора, вы должны продолжать».

Здесь была чёткая последовательность. Фраза 2 использовалась лишь в том случае, если фраза 1 оказывалась неэффективной. Если испытуемый отказывался подчиняться после фразы 4, эксперимент прекращался. Во всех случаях экспериментатор отдавал распоряжения твёрдо, но вежливо. Последовательность возобновлялась всякий раз, когда субъект упирался или высказывал нежелание следовать указаниям.

Специальные побуждающие фразы

Если испытуемый спрашивал, не рискует ли «ученик» серьёзно пострадать, экспериментатор отвечал:
«Хотя удары током могут быть болезненными, они не приведут к долговременным повреждениям тканей. Поэтому, пожалуйста, продолжайте.»
[При необходимости за этим следовали фразы 2,3 и 4.]

Если испытуемый заявлял, что «ученик» не хочет продолжать, экспериментатор отвечал:
«Нравится это «ученику» или не нравится, вы должны продолжать, пока он не выучит правильно все пары слов. Поэтому, пожалуйста, продолжайте.»
[При необходимости за этим следовали фразы 2,3 и 4.]

Реакции жертвы

Во всех случаях «ученик» давал заранее определённые ответы на тест со словесными парами в пропорции приблизительно три неправильных ответа на один правильный.
Реакции жертвы — один из ключевых элементов ситуации, а потому были тщательно продуманы. Поначалу в пилотных исследованиях жертва не издавала никаких звуков. Мы думали, что надписей с числом вольт и указания напряжения будет достаточно, чтобы вызвать неповиновение. Однако в отсутствии протестов со стороны «ученика» почти все участники пилотных исследований исполняли инструкции до конца, не выказывая особой тревоги. От слабых протестов тоже толку не было.  

К нашему ужасу даже очень болезненные реакции жертв не удерживали многих от применения самых суровых наказаний по требованию экспериментатора

Данная ситуация показала не только сложности в создании эффективной экспериментальной процедуры, но и то, что испытуемые обнаружили гораздо большую готовность подчиняться, чем мы ожидали.

Ожидаемое поведение

Определить ожидания несложно. В каждом случае респонденты — это люди, которые пришли послушать лекцию о подчинении авторитету.

Какие предпосылки лежали в основе прогнозов? Первая предпосылка: люди в большинстве своём порядочны и им нелегко причинять боль невинным существам. Вторая предпосылка: если человека не заставлять физически и не запугивать, он, как правило, хозяин своему поведению. Он делает те или иные вещи потому, что сам так решил.

Когда людей просили обдумать наш эксперимент с подчинением, они обычно начинали с подобных предпосылок. Они ставили во главу угла характер автономного индивида, а не ситуацию, в которой он оказывается. Именно поэтому они думали, что почти никто не станет подчиняться указаниям экспериментатора.

Отвечали и психиатры, аспиранты, преподаватели наук о поведении, второкурсники и взрослые представители среднего класса. Результаты были поразительно схожими. Респонденты отвечали, что практически все субъекты в какой-то момент откажутся подчиняться и до конца дойдут лишь форменные психи (максимум 1-2% участников).

А теперь посмотрим, как люди вели себя на самом деле. Начнём с варианта изоляции (эксперимент 1). После удара в 300 вольт стены лаборатории начинали содрагаться от его [«ученика»] ударов. После 315 вольт прекращались и ответы, и удары в стену. Однако 65% (26 из 40) испытуемых подчинились указаниям экспериментатора до самого конца, наказывая жертву вплоть до самого сильного электрошока. После того как разряд в 450 вольт повторялся трижды, экспериментатор прекращал сессию.

Чем ближе испытуемый находился к жертве, тем большее неподчинение имело мосто. Однако даже в случае непосредственного физического контакта (эксперимент 4), который максимизировал интенсивность эмпатии и других ингибиторных психических механизмов, 30% испытуемых дошли до максимального значения электрошока.
Таким образом, при изоляции «ученика» экспериментатору воспротивились 35% участников; при голосовом отклике — 37,5% участников; при непосредственной близости — 60% участников; при соприкасании — 70% участников.

Непосредственная близость жертвы

Чем объяснить снижение подчиняемости близостью жертвы? Здесь могут действовать несколько факторов.

1. Эмпатия
   При изоляции «ученика» и (в меньшей степени) при голосовом отклике мучения жертвы для испытуемого далеки и носят абстрактный характер. Он осведомлён о них, но лишь умозрительно: факт причинения боли осознаётся, но не ощущается. Стало быть, снижение подчиняемости можно объяснить усилением эмпатической реакции, которая тем интенсивнее, чем ближе находится жертва к «учителю».
2. Отрицание и сужение когнитивного поля
   Условие изоляции допускает сужение когнитивного поля таким образом, что о жертве можно не думать. Когда жертва находится близко, забыть о ней труднее. «Ученик», пребывающий в поле зрения, буквально вторгается в сознание «учителя».
3. Взаимные поля
   При близком соседстве испытуемый видит жертву, но верно и обратное: заним тоже проще следить. Под чужим пристальным взглядом у нас могут возникать ощущения стыда и вины, которые заставят нас отказаться от дальнейших действий.
4. Воспринимаемое единство действия
   В условиях изоляции испытуемому труднее увидеть связь между своими действиями и их последствиями для жертвы. Поступок как бы оторван от последствий.
5. Формирование группы
   Когда жертва находится в другой комнате, это не только создаёт дистанцию между ней и испытуемым, но и сплачивает испытуемого и экспериментатора. Экспериментатор и испытуемый образуют группу, из которой жертва исключена. Когда жертву помещают ближе к испытуемому, ей легче сформировать альянс с ним против экспериментатора.
6. Приобретённые особенности поведения
   Неоднократно замечалось, что лабораторные мыши редко дерутся с представителями своего помёта. Скотт объясняет это с точки зрения пассивной ингибиции. Он пишет: «Ничего не делая при данных обстоятельствах, [животное] учится ничего не делать. Данный принцип помогает научить индивида миролюбию: отказываясь от драк, индивид учится не драться». Аналогичным образом и мы можем научиться не вредить другим людям, не вредя им в повседневной жизни. Ещё один вариант: в прошлом агрессивные действия против людей, находившихся поблизости, влекли за собой возмездие, отбивавшее охоту к агрессии. И напротив, агрессия против тех, кто далеко, редко приводила к возмездию.

Мы перемещаемся с места на место, и наше пространственное расположение относительно других людей меняется. И то, насколько близко мы находимся к ним или далеко от них, сказывается на психологических процессах, отвечающих за наше поведение. 

Эксперименты 

Эксперимент 7: близость авторитета

В ходе экспериментов с непосредственной близостью мы убедились, что пространствненные взаимоотношения между испытуемым и жертвой влияли на уровень подчиняемости. Сыграют ли свою роль взаимоотношения между испытуемым и экспериментатором?

Эта серия экспериментов показала, что физическое присутствие авторитета — важный фактор, от которого во многом зависит подчинение или неподчинение. Подчинение антигуманным указаниям отчасти обусловлено непосредственным контактом между авторитетом и испытуемым.

Эксперимент 8: участие женщин

В описанных выше экспериментах в качестве испытуемых фигурируют взрослые мужчины. Но мы исследовали также 40 женщин. С одной стороны, в большинстве тестов на податливость женщины оказывались более уступчивыми, чем мужчины. Таким образом, можно было ожидать, что в нашем эксперименте они продемонстрируют бо́льшую подчиняемость. С другой стороны, считается, что женщины менее агрессивны, чем мужчины, и более склонны к эмпатии. В результате: уровень подчиняемости был практически тем же, что и у мужчин, но женщины испытывали в целом более сильный внутренний конфликт, чем мужчины.

Эксперимент 10: институциональный контекст

В психофизике, обучении животных и других областях психологии для интерпретации результатов несущественно, в каком учреждении проводились опыты. Главное, чтобы было надлежащее оборудование, а все операции совершались компетентно.

В лаборатории серъёзного университета испытуемые могут подчиниться целому ряду требований, которым не подчинятся в иной ситуации. Всегда необходимо рассматривать взаимосвязь между повиновением и тем, как человек воспринимает контекст, в котором находится.

Эксперимент 12: «ученик» требует электрошока

До сих пор экспериментатор всегда говорил субъекту продолжать, а «ученик» возражал. В первой ролевой перестановке мы поступили наоборот. «Ученик» будет требовать электрошока, а экспериментатор будет возражать.

Требованиям «ученика» не подчинился ни один участник. Все послушались экспериментатора и прекратили удары. Получается, что «ученик» имеет меньше прав над собой, чем авторитет — над ним. Решающее значение имеет не суть приказа, а то, откуда он исходит. «Ученик» хочеет продолжать серию электрошоков, дабы доказать своё мужество, но его желание не имеет ни малейшего значения в ситуации, когда испытуемый полностью принимает точку зрения авторитета.

Решение об электрошоке, которое принимает «ученик», зависит не от пожеланий «ученика» и миролюбия или враждебности испытуемого, а, скорее, от того, насколько испытуемый связывает себя с системой власти.

Эксперимент 14: авторитет как жертва: обычный человек приказывает

До сих пор мы изучали статус человека, который приказывает наносить удары. А сейчас займёмся статусом человека, который получает удары. ... Необходимо понять, что случится, если в роли жертвы выступит авторитет: если мы поставим на место жертвы экспериментатора.

При первом же протесте экспериментатора все испытуемые отказывались идти дальше и даже давать один дополнительный разряд. Ни один не повёл себя иначе. Более того, многие испытуемые спешили на выручку экспериментатору: бежали в соседнюю комнату освобождать его. Зачастую выражали сочувствие ему, но держались холодно по отношению к обычному человеку, которого считали безумцем [за то, что тот настаивал на продолжении эксперимента].

Впоследствии многие испытуемые объяснили свой живой отклик гуманными соображениями, не признавая, что имел значение авторитет. Надо полагать, им было приятнее считать, что их действия обусловлены добротой, а не приказом начальства. В ответ на вопрос, как они поступили бы, если бы на месте «ученика» оказался обычный человек, они убеждённо говорили, что при первых же протестах остановились бы. Ролть авторитета в своём решении они определённо недооценивали. А вообще, так и бывает в повседневной жизни: многие поступки, которые люди объясняют проявлением нравственности, на самом деле обусловлены подчинением авторитету.

Эти опыты подтверждают существенный факт: решающий фактор — это реакция на авторитет, а не на приказ применять электрошок. Приказы, исходящие не от авторитета, теряют всякую силу.

До сих пор основной конфликт был между обычным человеком и авторитетом. А что, если конфликт возникнет внутри власти?

Эксперимент 15: два авторитета — противоположные указания

Делалось это следующим образом. Придя в лабораторию, испытуемый сталкивался с двумя экспериментаторами. ... Один экспериментатор давал традиционную команду продолжать опыт, а второй говорил диаметрально противоположное, адресуя свои слова наивному испытуемому.

Из 20 участников один отказался от участия до разногласия между учёными, и 18 — в тот момент, когда между авторитетами возникло противоречие.

Дело в том, что ключевое влияние исходит с верха социальной иерархии; испытуемый восприимчив к сигналам, идущим сверху, но безразличен к сигналам, идущим снизу. Когда сигнал, поступающий с верхнего уровня, «загрязнялся», цельность иерархической системы разрушалась, одновременно подрывая эффективность в регулировании поведения.

В ходе эксперимента мы наблюдали любопытный феномен. Некоторые испытуемые снова и снова пытались воссоздать осмысленную иерархию. Они старались выяснить, кто из экспериментаторов главнее. Некоторые участники были весьма энергичны в этом смысле.

Эксперимент 16: два авторитета — один как жертва

В результате предыдущего эксперимента возник вопрос: чем объясняются его результаты — самим фактом, что оба обличены властью или их равенством. Иначе говоря, чем обусловлен авторитет: формальным рангом или в значительной степени он зависит от реального положения человека в структуре действия в данной ситуации?

Здесь важное отличие от предыдущей ситуации с двойным авторитетом: авторитеты, дающие противоположные указания, больше не находятся в симметричном положении в структуре ситуации. Один стал жертвой, а другой — одним лишь бросанием монетки — начальником.

Удивительное дело: экспериментатор, привязанный к «электрическому стулу», ценится не больше обычной жертвы, которая вовсе не обладает авторитетом

Прежде всего возникает вопрос: почему экспериментатор, оказавшийся в роли жертвы, терял в данной ситуации весь свой авторитет, хотя не терял его в эксперименте 15?
Главный принцип состоит в том, что действиями испытуемого управляет человек наивысшего статуса. Одновременно у испытуемого возникает необходимость найти последовательную линию поведения. Но такая линия становится очевидной лишь тогда, когда налицо ясная иерархия без противоречий и несовместимых элементов.

Системы управления строятся на иерархии. И ключевой вопрос с точки зрения контроля: кто стоит над кем? Насколько выше, намного менее важно, чем сам факт ранжира.

Суть эффективной системы управления состоит в том, что индивид получает указания из более высокого источника и исполняет их по отношению к заданному объекту. Минимальное условие для работы этой системы — чёткие и ясные команды. Когда есть противоречивые команды, испытуемый пытается понять, кто главнее и действовать соответственно. Если найти главного не удаётся, он не может действовать. Команда не имеет смысла изначально. Поэтому система должна быть свободна от таких противоречий.

Но почему один из экспериментаторов полностью теряет власть в эксперименте 16? Испытуемые склонны воспринимать ясные иерархии, лишённые противоречий и несовместимых элементов. Поэтому они всячески стараются выявить высшую власть и реагировать именно на неё.

Эксперимент 17: двое равных бунтуют

Рассмотрим, в какой степени влияние группы способно освободить испытуемого от авторитарного контроля и позволить ему следовать собственным ценностям и жизненным ориентирам: посадим испытуемого между двумя ему подобными, которые будут давать отпор экспериментатору и отказываться наказывать жертву вопреки её воле.

При такой расстановке сил 36 из 40 испытуемых сказали «нет» экспериментатору (тогда как соответствующая цифра в отсутствие группового давления — 14).

Сопротивление группы весьма успешно подрывает авторитет экспериментатора

Если влуматься в эту экспериментальную ситуацию, можно выделить несколько факторов, которые повышают эффективность группы.

1. Напарники вселяют в испытуемых идею неподчинения экспериментатору. Ведб некоторые из них могли даже не рассматривать её как возможность.
2. В предыдущих экспериментах одинокий испытуемый не знал, как будет расценен его отказ: как скандал или как нечто в порядке вещей. Здесь же он на примере двух людей видит, что отказ — естественная реакция в данной ситуации.
3. Реакция напарников показывает, что бить жертву током недостойно. Она подтверждает опасение испытуемого.
4. Непослушные напарники остаются в лаборатории даже после отказа от эксперимента. Каждый дополнительный удар током, нанесённый «наивным испытуемым», влечёт за собой социальное неодобрение со стороны напарников.
5. Пока напарники учавствуют в экспериментальной процедуре, ответственность за удары током распределяется мкжду членами группы. После отказа напарников ответственность целиком ложится на наивного испытуемого.
6. Наивный испытуемый становится свидетелем двух случаев неподчинения и видит, что последствия минимальны.
7. Власть экспериментатора снижается уже самой его неспособностью призвать людей к порядку: согласно общему правилу, каждая неспособность авторитета заставить себя слушаться ослабляет воспринимаемую силу его власти.

Итак, группы успешно бросают вызов экспериментатору. Это напоминает о том, что люди ведут себя так, как ведут, по т рём главным причинам: у них есть собственные принципы; они чутки к потенциальным санкциям со стороны авторитета; они чутки к потенциальным санкциям со стороны группы. Взаимная поддержка — самый сильный оплот против злоупотребления властью. (впрочем, группа не всегда права)

Эксперимент 18: электрошок применяет равный по статусу

Носители авторитета прекрасно понимают значение групп и часто используют их, чтобы установить подчинение. Эту способность доказывает простая модификация нашего эксперимента: удары током наносит не наивный испытуемый, а его напарник (подставное лицо). Наивный испытуемый исполняет вспомогательные действия, которые хотя и продвигают эксперимент, но не связаны с непосредственным переключением рубильника на генераторе.

Лишь трое из 40 отказались учавствовать в опыте до конца. Остальные играли декоративную роль при нанесении ударов и психологически не были вовлечены настолько, чтобы внутренний конфликт привёл к неподчинению.

В деструктивной бюрократической системе толковый менеджер способен подобрать кадры таким образом, чтобы насилие как таковое совершали лишь самые бессердечные и тупые люди. Основную же часть персонала могут составлять мужчины и женщины, которые благодаря дистанции от актов жестокости почти не ощущают внутреннего конфликта, исполняя свою вспомогательную работу. От чувства ответственности они избавлены по двум причинам. Во-первых, они выполняют распоряжения законного авторитета. Во-вторых, никаких физических воздействий они не совершают.

Чем вызвано подчинение? Анализ

В ходе эксперимента мы наблюдали несколько сотен участников и уровень подчинения, который нельзя не назвать тревожным. Снова и снова приличные люди уступали требованиям авторитета и совершали жестокие и бессердечные поступки. Достойные и ответственные в повседневной жизни люди попадали в ловушку авторитета, контроля над их восприятием ситуации, некритического отношения к словам экспериментатора.

Повиновение авторитету — очень мощное и преобладающее состояние человека. Почему?

Ценность иерархии для выживания

Прежде всего отметим, что люди действуют не сами по себе, а в рамках иерархических структур. У птиц, земноводных и млекопитающих мы находим структуры доминирования, а у людей структуры авторитета, передающиеся символами, а не прямым состязанием в физической силе. Иерархически организованные группы позволяют их членам лучше отражать опасности физической среды и угрозы со стороны конкурирующих видов, а также предотвращать внутригрупповые разрушительные процессы. Неслучайно дисциплинированная милиция имеет преимущество над буйной толпой: она выступает организованно и скоординированно, а толпа состоит из отдельных людей, действующих без плана и структуры.

Всмотримся в цивилизации, построенные людьми: только целенаправленные и согласованные действия могли создать пирамиды, сформировать общества Греции и превратить жалкое создание, борющееся за выживание, в технологического хозяина планеты.

Настоятельно рекомендуем ознакомиться с книгой целиком. 

В социальной организации не обойтись без подчинения

Социальная организация даёт преимущества в реализации не только внешних, но и внутренних целей. Она обеспечивает стабильность и гармонию во взаимоотношениях между членами группы. Чёткое определение статуса каждого снижает разногласия до минимума. Скажем, когда волчья стая валит добычу, преимущественное право на еду принадлежит вожаку, далее — следующему по статусу и т.д. Каждый знает своё место, и это стабилизирует стаю. Так и в человеческих группах: внутренняя гармония возможна, когда все члены признают статус, отведённый им. И наоборот, протесты против иерархии зачастую провоцируют насилие. Таким образом, стабильная социальная организация как усиливает способность группы иметь дело с окружающей средой, так и, регулируя групповые взаимоотношения, снижает внутреннее насилие.

Поскольку организация чрезвычайно важна для выживания любого вида, в ходе долгих эволюционных процессов у человека развилась соответствующая способность. Впрочем, это не конец моего рассуждения, а начало: мы никуда не придём, если скажем лишь, что люди подчиняются, поскольку их заставляет инстинкт.

Тем более, сейчас учёные считают, что дело обстоит сложнее: мы рождаемся с потенциалом к подчинению, который затем взаимодействует с влиянием общества, создавая послушного человека.

Процесс подчинения: анализ эксперимента

Каковы последствия агентного состояния для испытуемого?

Оказавшись в агентном состоянии, человек перестаёт быть собой. Он обретает качества, которые обычно ему не свойственны.

Переосмысление ситуации

Поставьте под контроль то, как человек интерпретирует свой мир, — и вы сделаете значительный шаг к контролю над его поведением. Вот почему идеология — попытка интерпретировать состояние чнеловека — важная составляющая революций, войн и других обстоятельств, в которых от людей требуют совершить некое экстраординарное действие.
Каждая ситуация также обладает своего рода идеологией, которую мы называем определением ситуации: это интерпретация её смысла. Именно в её свете все элементы ситуации обретают логику. Поступок, который будет выглядеть с одной точки зрения, покажется вполне обоснованным с другой точки зрения. Вообще люди склонны принимать определения действий, предлагаемые легитимным авторитетом.

Идеологическая капитуляция перед авторитетом и составляет главную когнитивную основу подчинения

Таким образом, отношения между авторитетом и испытуемым нельзя рассматривать как навязывание своей воли упирающемуся индивиду. Поскольку испытуемый принимает определение ситуации, предлагаемое авторитетом, действия совершаются добровольно.

Потеря ответственности

Самое серъёзное последствие агентного состояния состоит в том, что челоовек ощущает ответственность перед авторитетом, но не ощущает ответственности за характер поступков, совершаемых по указанию свыше.

При подчинении мораль не исчезает, а лишь обретает иную направленность: подчинённый испытывает стыд или гордость в зависимости от того, насколько точно выполнил распоряжения авторитета.

Такой тип морали обозначают разными словами: лояльность, долг, дисциплина... Все они насыщены нравственным смыслом и указывают на степень, в которой человек выполняет свои обязанности перед авторитетом. Эти понятия говорят не о том, насколько человек «хорош», а о том, насколько успешно он как подчинённый играет свою социально заданную роль. Люди, которые совершили злодейство по приказу властей, впоследствии чаще всего оправдывают себя тем, что «выполняли свой долг».

Представление о себе

Людям важно выглядеть хорошо не только в чужих глазах, но и в собственных. Идеальное «Я» может быть одним из важных источников внутренней ингибиторной регуляции. Испытывая соблазн совершить жестокость, человек может подумать о том, что после этого будет хуже о себе думать, — и воздержится от жестокости. Однако в агентном состоянии этот оценочный механизм не работает.

Связывающие факторы

Ситуационные обязательства

Во всех социальных ситуациях есть свой ситуационный этикет. Он тоже регулирует поведение. Чтобы отказаться от участия, испытуемый должен нарушить ряд имплицитных договорённостей, которые составляют часть ситуации.

После того как ситуация определена и согласована с участниками, дальнейшие возражения неуместны. Более того, нарушение принятого определения одним из участников имеет характер нравственного поступка. Открытый конфликт относительно определения ситуации ни при каких обстоятельствах не совместимы с вежливым социальным диалогом.

Более того, по Гофману, «общество построено по тому принципу, что любой индивид, обладающий определёнными социальными характеристиками, имеет моральное право ожидать, что окружающие будут ценить его и относиться соответственно. Когда индивид даёт определение ситуации, а затем прямо или косвеннообозначает себя как человека определённого рода, он автоматически выдвигает моральные требования к окружающим, обязывая их ценить его и обращаться с ним таким образом, какого вправе ожидать люди подобного рода».

Поскольку отказ слушаться экспериментатора означает отказ считать его компетентным и руководящим лицом в данной ситуации, то, следовательно, это идёт в разрез с социальными правилами.

При наличии иерархии любая попытка изменить заданную структуру будет восприниматься как нравственное прегрешение и создавать тревогу, стыд, смущение, а также снижать самоуважение

В обыденных социальных ситуациях зачастую принимаются меры предосторожности, чтобы не случилось подобного нарушения общественного порядка. Но испытуемый оказыввается в положении, где отказ, сколь бы тактичным он ни был, не спасёт экспериментатора от дискредитации. Статус и достоинство экспериментатора можно сохранить лишь подчинением. Тем, кто считает, что всё это ерунда, предлагаю провести следующий опыт. Он поможет ощутить на себе силу, удерживающую испытуемого от решительного шага.

Выберите человека, которого глубоко уважаете, желательно старше вас как минимум на поколение, имеющего авторитет в важной для вас области. И пусть это будет человек, к которому вы обращаетесь с испольсованием титула (профессор, доктор или святой отец). Здесь должны ощущаться дистанция и достоинство, подобающее подлинному авторитету. Чтобы понять, каково это — нарушить этикет взаимоотношений с авторитетом, — вы должны при встрече с этим человеком обратиться к нему не по титулу, а по имени (возможно, даже в уменьшительной форме).

Приближаясь к нему, вы ощутите беспокойство и мощное внутреннее сопротивление, которое вполне может помешать успешному ходу опыта.
Скорее всего, из затеи ничего не выйдет, но попытка поможет лучше понять, что ощущали наши испытуемые.

Социальные события — элементы, из которых выстраивается общество — пронизаны ситуационным контекстом, когда каждый человек уважает определение ситуации, данное кем-то другим, и тем самым избегает конфликта, смущения и нарушения общения. 

Тревога

Страхи, переживаемые испытуемым, обычно связаны с будущим: человек боится неизвестности. Такие туманные опасения называются тревогой.

Каков источник тревоги? Она проистекает из долгой истории тиндивидуальной социализации. Превращаясь из биологического существа в цивилизованную личность, человек усваивает базовые нормы социальной жизни. Самая базовая из норм — уважение к авторитету. ... Эмоциональные проявления, наблюдавшиеся нами в лаборатории, — дрожь, тревожный смех, сильное смущение — свидетельства нарушения правил. Когда испытуемый осознаёт конфликт, в нём возникает тревога, сигнализирующая ему о необходимости воздержаться от запретного действия и создавая тем самым эмоциональный барьер, который надо преодолеть, чтобы отказать авторитету.

Примечательно, что как только «лёд сломан» и неподчинение состоялось, практически всякое напряжение, тревога и страх исчезают

Напряжение и неподчинение

Испытуемые отказываются подчиняться. Почему? Первая мысль: они делают это, поскольку наносить жертве удары током безнравственно. Однако такое объяснение недостаточно. Ведь бить током беспомощного человека аморально при любом раскладе — независимо от того, находится он далеко или близко, — но мы видели, что простое изменение в пространственных взаимосвязях существенно меняет число людей, выказавших неповиновение. Скорее, есть некая более общая форма напряжения, она-то и толкает испытуемого на путь неподчинения.

Теоретически напряжение может возникать всякий раз, когда единица, способная функционировать автономно, встраивается в иерархию. ... Люди могут функционировать как самостоятельно, так и через усвоение ролей, встраивание в систему. Люьая сложная сущность, способная функционировать как автономно, так и в рамках иерархических систем, должна располагать механизмами для снятия напряжения: в противном случае неминуем быстрый коллапс.

Напряжение

Напряжение у наших испытуемых показывает не силу авторитета, а его слабость, что обращает наше внимание на один из важнейших аспектов эксперимента: у некоторых испытуемых переход к агентному состоянию носит састичный характер.

Если бы включение индивида в систему авторитета было полным, он исполнял бы команды — даже самые жестокие — без малейшего напряжения. Ведь тогда он рассматривал бы требуемые действия лишь в свете смыслов, навязанных авторитетом, а потому не видел бы в них проблемы. Каждый признак внутреннего конфликта — свидетельство неспособности авторитета полностью привести испытуемого в агентное состояние. Система авторитета, действующая у нас в лаборатории, менее всеохватна, чем могущественные системы, сложившиеся в тоталитарных сируктурах Сталина и Гитлера, где граждане превратились в «винтики» гигантского механизма. Остатки самости, уцелевшие вне авторитета экспериментатора, поддерживают в испытуемом личностные ценности и создают внутренний конфликт, который, если становится достаточно сильным, ведёт к неподчинению.

Источники напряжения

Источники напряжения в эксперименте — разные: от обычного отвращения перед насилием над другим человеком до изощрённых попыток просчитать юридические последствия.

1. Крики «ученика» сильно подействовали на многих участников, которые реагировали непосредственно, живо и спонтанно.
2. Делая больно невинному человеку, испытуемый попирает свои нравственные и социальные ценности. У некоторых это глубокие убеждения, у других — знание норм поведения, принятых в обществе.
3. Ещё один источник напряжения — скрытая ответная угроза, которой подспудно опасаются испытуемые. У кого-то может возникнуть мысль, что «ученик» им этого не забудет и после эксперимента отомстит.
4. Испытуемый получает указанния не только от экспериментатора, но и от «ученика». «Ученик» же требует прекратить опыт.
5. Наказание жэертвы электрошоком несовместимо с представлением многих тспытуемых о самих себе.

Напряжение и буферы

Всё, что психологичсеки ослабляет ощущение связи между действиями испытуемых и последствиями этих действий, снижает уровень напряжения. Таким образом, создание физической дистанции между испытуемым и жертвой, когда вопли жертвы приглушаются, смягчает конфликт. В переключении рубильника есть что-то точное, научное и безличное. Если бы испытуемых попросили ударить жертву рукой, им было бы сложнее это сделать. Для человеческого выживания нет ничего опаснее, чем злонамеренный авторитет в сочетании с дегуманизирующим действием буферов. Здесь много с виду нелогичного. Убить 10 000 человек — болшее зло, чем убить одного человека камнем. Однако в психологическом плане последнее намного сложнее. Дистанция, время и психологический барьер нейтрализуют нравственное чувство.

Снятие напряжения

Неподчинение — крайняя мера, с помощью которой можно снять напряжение. Однако не всем она по плечу: слишком сильны связывающие факторы. Зачастую испытуемые считают, что неподчинение — это уже чересчур и лучше испробовать менее радикальные способы. Как толькоо возникает напряжение, начинают действовать психологические механизмы, снижающие его силу. Это и не удивительно, если учесть интеллектуальную гибкость человеческого мозга и его способность уменьшать напряжение через когнитивные адаптации.

Избегание 

Избегание — самый примитивный из таких способов: испытуемый отгораживается от сенсорных последствий своих поступков. Если избегание залоняет испытуемых от неприятных событий, отрицание снижает внутренний конфликт через иной интеллектуальный механизм: факты отвергаются во имя более утешительной интерпретации событий. Очевидцы нацистской эпохи отмечают, сколь повальным было отрицание и среди жертв, и среди гонителей. Даже перед лицом близкой гибели евреи не могли признать ясные и несомненные доказательства массовых убийств.

Некоторые пытаются снизить внутреннее напряжение и в то же время соблюдать правила, продиктованные авторитетом, выполняя его распоряжения лишь отчасти.
Потенциально более высокую значимость имеют уловки, с помощью которых испытуемые иногда пытаются облегчить положение «ученика»: скажем, намекают на правильный ответ, выделяя интонацией нужное слово.

Как мы уже говорили, попытка избежать личной ответственности — главное психологическое последствие подчинения авторитету

Когда возникает внутреннее напряжение, некоторые испытуемые ищут дальнейших заверений в том, что не будут нести ответственность.

Физическая конверсия

В психиатрической практике часто наблюдается переход психологического стресса в физические симптомы. Как правило, психологическое состояние испытуемого улучшается, когда психический стресс поглащается физическими симптомами. Пот, дрожь, нервнуй смех — такие физические проявления не только указывают на наличие напряжение, но и снимают его. Напряжение уже не приводит к неподчинению, а выливается в физические симптомы, которые его уменьшают.

Несогласие

Если напряжение достаточно велико, оно ведёт к неподчинению, но сначала порождает несогласие. Испытуемый не соглашается с линией действий, диктуемой экспериментатором. Однако словесный спор необязательно означает, что человек не подчинится. Ибо несогласие выполняет двойственную и противоречивую функцию. С одной стороны, оно может быть первым шагом во всё большем расхождении между испытуемым и экспериментатором, проверкой намерений экспериментатора и попыткой убедить его изменить инструкции. С другой стороны, парадоксальным образом оно может снимать напряжение, позволяя испытуемому «выпустить пар», не изменяя генеральному направлению.

Многие люди, имеющие собственное мнение и не согласные с авторитетом, уважают право последнего настоять на своём. Они не готовы пратворить свою позицию в неподчинение.
Для испытуемого несогласие служит одним из источников психологического утешения в смысле морального конфликта.

Неподчинение

Неподчинение — крайняя мера, позволяющая снять напряжение. Но даётся она нелегко.

Неподчинение предполагает не только отказ выполнить то или иное указание, но и перестройку отношений между испытуемым и авторитетом

Многие испытуемые опасаются последствий, а зачастую и неких санкций со стороны авторитета. Но по мере того, как линия действий, требуемая экспериментатором, становится неприемлемой, начинается процесс, который некоторых участников приводит к неподчинению.

Всё начинается с внутреннего сомнения. Постепенно оно приобретает и внешнюю форму. Испытуемый сообщает о своих опасениях или обращает внимание экспериментатора на муки жертвы. На каком-то уровне он ожидает, что учёный сделает из фактов те же выводы, что и он сам: электрические разряды прододжать не следует. Когда экспериментатор раегирует иначе, коммуникация переходит в несогласие. В идеале насогласны испытуемых хотел бы, чтобы экспериментатор отстал от него изменил ход опыта и тем самым устранил необходимость в неподчинении. Когда этого не происходит, несогласие сменяется угрозой, что испытуемый откажется выполнять команды. И наконец, исчерпав все средства, испытуемый понимает, что без кардинальных мер не обойтись, и выходит из подчинения. Внутреннее сомнение, экстернализация сомнения, несогласие, угроза, неподчинение: это нелёгкий путь, который лишь меньшинство испытуемых способны пройти до конца.

Цена неподчинения такова: у человека возникает тяжёлое чувство, что он не оправдал доверия. Да, он выбрал нравственно верный путь, но не получается ли, что он обещал поддержку, а сам — скандальным образом — не выполнил своего обещания? Именно такой человек, а вовсе не послушный испытуемый, несёт на себе бремя своего поступка.

Эпилог

В том, как устроен человек, есть роковая ошибка природы. Из-за этой ошибки наш вид в перспективе имеет самые скромные шансы на выживание. Парадоксально, что именно такие добродетели, как верность, дисуиплина и самопожертвование, которые мы так ценим в человеке, создают разрушительные механизмы войн и привязывают людей к бесчеловечным системам власти.

У каждого человека есть совесть, которая в большей или меньшей степени сдерживает поток импульсов, деструктивных по отношению к другим. Однако когда человек вливается в организационную структуру, автономную личность сменяет иное создание, неподвластное соображениям индивидуальной морали. Ему чужды человеческие ингибиции и заботят лишь санкции сверху.

Как далеко человек может зайти в своём подчинении? Мы снова и снова пытались установить границы. Решили, что в эксперименте нужны крики жертвы, — оказалось, что этого недостаточно. Жертва жаловалась на слабое сердце — это не мешало испытуемым выполнять по команде электрические разряды. Жертва умоляла, чтобы её отпустили, а затем переставала подавать признаки жизни, — но даже тогда её били током. Поначалу нам и в голову не приходило, что потребуются столь кардинальные меры, чтобы спровоцировать неподчинение. Каждая новая мера появлялась лишь потому, что прежние доказывали свою неэффективность.

Последней попыткой установить границу был эксперимент с соприкасанием. Однако первый же участник в этих условиях выполнил все команды и дошёл до максимального уровня тока. Аналогичным образом повела себя четверть испытуемых.
На наш взгляд, эти результаты вызывают тревогу. Они наводят на мысль, что человеческая природа, а конкретнее, человеческий тип, которого воспитываетамериканское демократическое общество, не в состоянии обезопасить граждан от жестогого обращения со стороны бесчеловечного авторитета. Многие люди делают, что им велят, независимо от того, что именно им велят и что говорит их собственная совесть, — если они считают, что команда исходит от легитимного авторитета.