Мы не видим реальности.
Мир существует, но проблема в том, что мы не видим его, не воспринимаем таким, какой он есть, потому что наш мозг не приспособился делать это. Возникает своего рода противоречие: у вас создаётся впечатление, что вы воспринимаете объективную реальность, при этом органы чувств, которые и дают возможность восприятия, на самом деле не позволяют напрямую соприкоснуться с ней.
В теле огромное количество нейронных связей, но из всех сведений, которые мозг использует для восприятия визуальной информации, всего 10% поступает через органы зрения — глаза, остальные — из других его отделов. Эта книга главным образом именно об этих 90%.
Восприятие имеет значение: оно основа всего, о чём мы думаем, что знаем, во что верим; это наши надежды и мечты; одежда, которую мы носим; профессии, которые выбираем; мысли, люди, которым доверяем… и не доверяем. Восприятие — это вкус яблока, запах океана, волшебное ощущение весны, восхитительный шум большого города, любовь и даже беседы о том, что она невозможна. Наше самоощущение — наиболее важное средство для понимания реальности — начинается и заканчивается восприятием. Смерть, которой мы все боимся, — это в меньшей степени гибель тела, а в большей — утрата восприятия.
Мозг — это физическое воплощение сформированных в процессе естественного отбора перцептивных рефлексов наших предков плюс собственные рефлексы и проявления культуры, в которую мы встроены.
На всё это влияли механизмы развития и обучения, и теперь мы видим только то, что в прошлом помогало выживать, и ничего более.
Мы несём с собой эмпирическую историю и смотрим на окружающий мир через её призму.
В кроличьей норе
Когда создаёшь простор для понимания, нужно учитывать не только как мы видим, о и почему видим именно то, что видим.
Сделать шаг в сторону неопределённости совсем не просто. Напротив, мозг до смерти её боится, и это неудивительно. Изменение исторически сложившихся рефлексов может вести к непредсказуемым последствиям. С точки зрения эволюции «незнание» — плохая идея. Если наши предки медлили, не будучи уверенными, что там за чёрные очертания — тени или хищники, то иногда оказывалось слишком поздно. Пришлось научиться прогнозировать.
Неопределённость и есть та самая проблема, которую наш мозг со временем привык решать.
Мозг привыкает каждый день, каждый миг обрабатывать неопределённую информацию, делая её предсказуемой. Биологическая мотивация многих социальных и культурных привычек и реакций (включая религию, и политику, и даже ненависть, и расизм) направлена на то, чтобы уменьшить неопределённость, используя принятые правила и неизменную окружающую среду… Или это тщетная попытка отделить нас от мира, который и существует только потому, что в нём всё связано и движется. При этом врождённые рефлексы мешают нам развиваться творчески, относиться к другим с состраданием, взаимодействовать и быть смелыми. Приобретая такого рода определённость, мы теряем… СВОБОДУ.
Если не сомневаться активно, никогда ничего интересного не произойдёт. В нашем обществе к сомнениям часть относятся с пренебрежением, потому что с ними для нас связаны нерешительность, недостаток уверенности и как следствие — слабость. Но в этой книге я буду доказывать обратное. И если у вас достаточно мужества, чтобы сомневаться, мозг наградит вас за это: вы откроете новые возможности восприятия.
Чтобы оспорить чьи-то убеждения, особенно те, которые определяют вас, нужно осознать, что вы видите не реальность, а только ту её версию, которая существует у вас в голове.
Сомнение открывает большие, отличные от обычных, возможности; они помогают человеческому мозгу скрыться от ограничивающих убеждений и посмотреть за пределы общественных норм, видеть которые заставляет прошлое. Как я люблю говорить, вся суть — в вопросах.
Мозг хорошо развивается на разнице… на противоположностях, поэтому, только сравнивая вещи, он сможет выстроить отношения между вами и окружающим миром, которые станут важным шагом на пути к созданию восприятия.
В этой книге торжествует навык «осмелиться сомневаться», а также смирение, которое приходит с пониманием того, как работает наш мозг.
Будь в цвете
Помните историю с платьем? В 2014 в Tumblr была опубликована фотография платья, с цветом которой не мог определиться весь мир: оно белое с золотым или голубое с чёрным?
Кажется нормальным, что мы говорим на разных языках. Но когда взгляды людей, чьему мнению и восприятию я доверяю, сильно отличаются от моих по таким фундаментальным вопросам, как цвет, это наталкивает… на глубокие экзистенциальные вопросы: как я вижу этот мир?
Это и есть основная трудность, связанная с восприятием и индивидуальностью: существует объективная истина или действительность, но мозг не даёт нам это увидеть.
Большинство людей, даже нейрофизиологи, психологи и учёные-когнитивисты, уверены, что мы видим мир таким, какой он есть, потому что — «почему бы и нет?». На первый взгляд может показаться, что видеть мир как-то ещё — совершенно неверно. Предположение, что мы видим реальность, кажется разумным, однако не учитывает, неоспоримый факт наличия среды и того, как на самом деле мозг в ней работает. Таким образом, мы упускаем существенную истину, что он не приучен это делать. Но к чему же за свою эволюцию привык наш мозг? Выживать, и точка.
Когда вы смотрите на мир, на самом деле вы смотрите сквозь миллионы лет истории [вида].
Мы не привыкли видеть реальность… лишь выживать. А точное восприятие действительности для этого не необходимое условие. Более того, оно может мешать.
Гёте как человек удивительно язвительный сказал фразу — вероятно, для самоутешения, — когда восприятие его подвело: «Человек достаточно проницательный, чтобы признать свои границы, наиболее близок к совершенству». Вероятно, так и есть.
Это напоминает известный в научных кругах анекдот. Представьте очень тёмную улицу. Вдалеке одинокий фонарь освещает небольшой кружок на тротуаре (все остальные фонари не горят). В этом ярком пятачке на четвереньках стоит человек. Вы подходите к нему и спрашиваете, что он делает. «Ищу ключи». Вы решаете ему помочь и, из соображений эффективности, чтобу увеличить вероятность найти вещь, вы уточняете:
«Кстати, а где вы их обронили?»
«Я уронил их вон там», — отвечает человек и указывает куда-то в темноту в ста метрах за вашей спиной.
«Тогда почему ищите здесь?» — недоумеваете вы.
«Потому что это единственное место, где я вижу!»
Наши предположения дают нам тот свет, в котором мы можем видеть по-другому, или не можем, в зависимости от того, как сильно не хотим исследовать тёмные места.
Информация бессмысленна
Чтобы понять, как работает человеческое восприятие, сначала нужно усвоить, что вся информация сама по себе бессмысленна.
Причина очень проста: информация, которая обрушивается из внешнего мира на наши органы чувств, может буквально означать что угодно: это не более чем энергия и молекулы. Глазами мы воспринимаем фотоны, ушами — передающиеся по воздуху колебания, разрушение межмолекулярных связей создаёт трение о кожный покров, химические элементы оседают на языке, а носом мы втягиваем сложные химические соединения. Всё это воздействия, поступающие из истинного мира — так сказать, действительной реальности. Доступа к причинам этих воздействий — источникам энергии — у нас нет, мы получаем только исходящие от них волны энергии, ощущаем перемены в составе химических соединений. Мы чувствуем изменение материи, а не саму материю.
В_
ПР_ДА_ТЕ
З_АЧЕ_ИЕ,
взаимодействуя с внешним миром (то есть с вашей средой обитания). Ваш мозг — это удивительно натренированная машина для создания смыслов: определённый свет означает конкретный цвет поверхности, определённый запах говорит о конкретной еде, определённый голос принадлежит конкретному человеку.
Мы воспринимаем собственные идеи и ощущения.
Мы видим не реальность, а только то, что наш мозг выдаёт, обрабатывая проходящее через «промежуточное пространство». Мы не воспринимаем всего, что можно воспринимать.
Механизм восприятия можно сравнить с пребыванием в доме на колёсах. Наши чувства восприятия — это окна дома, их пять: зрение, обоняние, слух, осязание и вкус. Из каждого окна мы получаем от внешнего мира разную информацию (то есть энергию). И мы никак не можем выйти из дома, а можем лишь двигаться вместе с ним. Но даже если внутри удаётся крутиться и поворачиваться, всё равно окна нас ограничивают. То есть наши способности воспринимать мир очень стеснены, и мы можем с удивлением обнаружить, что окна восприятия на самом деле меньше, чем кажется.
Наш мозг развивался не для рассматривания реальности, а чтобы помочь нам выжить в постоянном наводнении перемешанных между собой сигналов, которые невозможно обработать по отдельности, даже если бы они появились поочерёдно.
Поведение — это реакция на предмет; предметы не предписывают поведение. Возьмём, к примеру, камень. Он никогда не скажет вам, что с ним делать. То, что верно для камня, по существу, верно и для любых сведений, поступающих в органы чувств, в том числе для света. Следовательно, информация без некоторого анализа бессмысленна. Мозг должен задать значение, которое повлечёт за собой реакцию.
Мы не видим реальность такой, какая она есть, но это и не плохо. Этот факт мы должны принять.
Нашему виду удаётся успешно существовать, не борясь с необходимостью видеть реальность, а благодаря. Мы видим интерпретацию прошлых отношений с окружающей средой, и это помогает мозгу реагировать верным поведением.
В конечном счёте информация не имеет значения. Важно то, что мы делаем, поскольку в основе человеческого существования лежит вопрос: что теперь? Правильным ответом будет — выживать. Как мы предполагали раньше, чтобы ответить на этот вопрос, нужно знать реальность. А мы не знаем. Как же тогда мы дотянули до XXI века? Очень просто. В процессе эволюции, с помощью заложенного в нас механизма развития и обучения — метода проб и ошибок.
Как понять органы чувств
Мозг воплощает опыт, приобретённый за всё время человеческого существования, начиная с прошлого тысячелетия и заканчивая прошлой секундой, от успехов и неудач предков до наших текущих. Поскольку прошлое обусловливает физическое строение мозга, оно точно так же определяет, как вы будете думать или вести себя сейчас и в будущем. По сути, чем больше вы взаимодействуете с миром, тем богаче запас реакций, с помощью которых вы правильнее отреагируете в той или иной ситуации.
Мы знаем, что есть следующие временные рамки неврологической адаптации: краткосрочные (обучение), среднесрочные (развитие) и долгосрочные (эволюция). Все три периода представляют возможности для приспособления органов восприятия посредством формирования и изменения сети, определяющей поведение.
Разум соответствует окружающей среде!
Таким образом: измените окружающую среду, и вы измените мозг.
Экология — не что иное, как организация взаимосвязей между живыми существами и пространством, в котором они существуют. А чтобы иметь возможность адаптироваться, совершенно необходимо НЕ видеть реальность.
Настоящий учитель показывает не что надо видеть, а как смотреть.
Большинство учёных первой половины ХХ века склонялись к мнению, что мозг это нечто статичное… вы получаете мозг, который дан вам генетически, и ничего с этим не поделаешь. Но всё наоборот: разум сочетается с окружающей средой — и к добру, и не к добру. Кора головного мозга становится более сложной в «обогащённой» сроеде и менее сложной — в «обеднённой».
Если вы не даёте своему гибкому мозгу интересных и сложных задач, он привыкает к простому и тупеет. В конце концов клетки мозга — дорогое удовольствие, поэтому неплохо бы сберечь силы. И напротив, если вы заставляете его решать сложные задачи, он отвечает на этот запрос симметрично и адаптируется.
Если мы снижаем уровень текущего риска, не думая о будущем, воспитаем неполноценное поколение, которое не научится приспосабливаться к внешнему миру. Если вас вырастить на пуховой перине, вы станете пуховой периной… пышной, мягкой, которую легко сжечь.
Прошлое развитие вашего мозга также включает в себя среду обитания вашего общества. В конце концов культура — это просто продукт работы мозга, коллективное воплощение мышления и поведения, поэтому мозг тоже растёт и адаптируется благодаря сложным задачам. Обогащение среды часто происходит через искусство.
Но то, что мы должны приспосабливаться, ещё не всё. Как ни пародоксально, иногда лучшее изменение — научиться не меняться, и это трудное испытание для мозга. Поскольку в нас эволюционно заложено стремление постоянно переосмысливать действительность, это происходит, когда уникальное становится обычным (нормой). Например в отношениях: то, что однажды привлекло в человеке, постепенно перестаёт быть чем-то удивительным.
Иллюзия иллюзий
Всё определяет контекст.
Вашему мозгу интересны ТОЛЬКО изменения, различия и контраст — это все источники информации, которые он интерпретирует.
У нас нет прямого доступа к реальному миру, именно поэтому очень важно взаимодействовать с ним… потому что только опытным путём мы получаем значения из бессмысленной информации. Затем создаваемые значения становятся частью прошлого опыта и откладываются в базе данных мозга, где он собирает все ощущения. По сути мир и весь опыт, который мы в нём приобретаем, дают обратную связь от наших действий. Мозг хранит данные о том, какой опыт восприятия был полезен, а какой — нет. Мы несём с собой эту историю и применяем в любой ситуации, в которой требуется обратная реакция, то есть примерно каждую секунду сознательной жизни. Но главное — не перепутать полезность и точность.
Мозг воспринимает пространство только с точки зрения полезности, поэтому вы ведёте себя так, чтобы выжить. Всё происходит так, потому что мозг НЕ МОЖЕТ оценить точность.
Действия приобретают смысл только из тех значений, которые мы им даём… нашей реакцией (внутренней или внешней). Поэтому только реакция показывает наши перцептивные предположения, иными словами — идею мозга о том, что полезно в данной ситуации. Обратная связь, которую мозг посредством пяти органов чувств получает о поступке, только помогает судить о результатах… а именно: был полезен поступок, который он спровоцировал, или нет.
Поскольку информация, поступающая от пяти органов чувств, неоднозначна, процесс смыслообразования в мозге обязательно эмпирический. И наш мозг смотрит только на эту историю — и только на неё, — надеясь увеличить вероятность выживания в будущем.
Более того, память о том, что уже случилось в похожих обстоятельствах, — лучший показатель того, что будет дальше. Именно поэтому восприятие любой конкретной ситуации — всегда только определение, насколько полезна наша реакция, и это превосходит значение объективной реакции. Если подумать… Кого волнует точность информации, когда на кону выживание?!
Толкование с точки зрения пользы означает, что мы выжили, и этот опыт запоминается как часть истории, которая в будущем даст информацию органам восприятия. Объективная реальность — не более чем случайное стечение обстоятельств.
Наше восприятие цвета тоже отражает зависимость мозга от полезности информации, а не от точности. Видимый свет физически существует непрерывно на протяжении всего спектра, но зрительная зона коры головного мозга организует его, разбивая на четыре зоны, образующие круг: красный, зелёный, голубой и жёлтый.
Возможно, самый «острый» образец субъективного восприятия против объективной реальности — то, с чем сталкивался каждый человек… это БОЛЬ. Боль — это не отдельное физическое или внешнее явление. Как цвет и всё остальное, что мы познаём, она происходит в мозге и больше нигде.
Боль — физиологическое ощущение, которое переводит бессмысленную в своей основе информацию в значение, побуждающее к действию. История реагирования определённым образом на зов болевых рецепторов и есть ответ на вопрос: почему наш вид всё ещё существует.
Всё восприятие — лишь конструирование мозгом прошлой полезности. Это научный факт, хотя все признают — довольно странный. Но как и где происходит это конструирование? Ответ прояснится, как только вы поймёте, насколько слабо на самом деле органы чувств полагаются на внешний мир и насколько увереннее — на толкование внутреннего мира.
Простое задание: прочитайте то, что видите (вслух или про себя):
М ж те э о про и ать
Скорее всего у вас получилось связанное предложение «Можете это прочитать?»
Вспомните, что я говорил: прочитайте то, что видите. Вместо этого вы читаете слова, которых на самом деле нет в этой строчке. Почему? Потому что есть опыт, в результате которого мозг закодировал совокупность случайных букв в языке. Здесь он применил историю опыта с речью и прочитал то, что было бы полезно прочитать в прошлом, формируя слова, хотя их там не было.
Вы действуете исходя из конкретной ситуации, и это вас ограничивает. Я создал ситуацию, в которой ваше участие — чтение — было так построено, что мозг искал самый полезный путь, заполняя пропуски… чтобы прочитать слова. Нет никаких законов физики, которые здесь для вас создают значения.
Восприятие происходит не беспорядочно и не как попало, — это невероятно организованный, даже статистический процесс соединения прошлого с настоящим через поведение.
Сами иллюзии… тоже иллюзии!
Если бы мозг в процессе эволюции развился так, чтобы видеть мир, каков он есть на самом деле, тогда да, иллюзии существовали бы. Но так как он приспособился воспринимать информацию не точно, а только исходя из пользы реакции, иллюзий нет.
Наше привычное понимание иллюзии дало трещину.
Наша жизнь основана на опыте, и, в сущности, это не что иное, как постоянный путь проб и ошибок. Чтобы добиться успеха, в вашем распоряжении должно быть столько возможностей и возможных восприятий, сколько позволяет ваш мозг. Чем уже вы смотрите, тем меньше видите путей, по которым можно пойти.
Лягушка, которая мечтала стать царевной
В любой момент мозг принимает лишь одно решение: идти по направлению к чему-то или от чего-то. Реакция, которую мы выбираем, основана на убеждениях, укоренившихся в нашей истории. Таким образом, все ощущения и поступки — только непосредственное выражение того, что пригождалось нам в прошлом.
Особенно интересно, что через воображение мы меняем наши нейроны (и историю) и, следовательно, — перцептивное поведение. Чтобы это сделать, нужен особый инструмент мозга, верх эволюции: осознанное мышление.
Ни одно из наших ощущений, получаемых посредством органов чувств, не бывает однозначным, всё имеет несколько слоёв смыслов: красный — некое значение, красное яблоко — это другое значение, которое накладывается на первое, спелое красное яблоко — это третье значение, которое накладывается на оба предыдущих, и так далее. Подобные слои рекурсивны (способные обращаться в своём определении к самим себе), поскольку мы можем думать о том, как мы думаем о наших размышлениях.
Истории, которые мы представляем, в корне меняют нас. Воображая что-то, мы можем создать представление и таким образом трансформировать будущее поведение, базирующееся на восприятии. Способность представлять какой-то сценарий без риска его воплощения небезосновательно считается основным (а может, и самым основным) моментом самосознания.
То есть аналогично нашему физическому взаимодействию с реальным миром методом проб и ошибок это означает следующее: мы можем использовать свой мозг, чтобы изменить его изнутри.
Вы не просто не видите реальности — вы видите то, чего нет. И это хорошо. Просто наблюдайте. Вы меняете то, что воспринимаете. Иначе говоря, поскольку мозг в процессе эволюции не приспособился видеть реальность, у вас есть полная свобода выбора того, что видеть.
Но вот обманчивая природа мозга: прежний опыт, который определяет то, как мы видим, включает в себя не только настоящие ощущения, но и воображаемые. Связь между истинными и придуманными ощущениями состоит в том, что рассматриваемое нами сейчас представляет историю того, что мы видели раньше — в воображении или нет (хотя не всё имеет одинаковый вес).
Чтобы «накачать мышцу» мозга, нужно искать способы обогатить не только физическую среду, но и умственную, внутреннюю. Воображаемые ощущения формируют ваше будущее в той же степени, что и прожитый опыт, поскольку оба физически меняют клеточную архитектуру мозга, причём не только в лучшую сторону.
Измените свою среду обитания, и вы измените свой мозг.
Вы должны научиться выбирать свои заблуждения. Если вы не научитесь этому, они сами выберут вас (конечно, не стоит забывать, что не все заблуждения можно выбрать).
Стремление утверждать свою точку зрения описывает свойство восприятия таким образом, чтобы подтвердить уже сложившуюся идею. Она проявляется во всём: от того, как вы спорите (и что выносите из этого), до поведения с другими людьми и на работе. Она даже структурирует (частично неверные) воспоминания в зависимости от того, что вы думаете о себе.
Склонность к принятию собственной точки зрения возвращает к основному постулату этой книги: у нас нет доступа к реальности… мы воспринимаем (или, более того, в нашем случае находим) ту её версию, которая нам знакома… а чаще всего ту, которая заставляет нас выглядеть лучше.
Исследования показывают: мы сильнее верим, что готовы совершать благородные поступки, требующие самоотверженности, чем совершаем их на самом деле (и в то же время недооцениваем благородство других). Наши лучшие герои — это мы!
Если человек попал в ситуацию, которую не контролирует, его поведение будет ориентировано на восстановление контроля. Таким образом, исследования показывают, что даже фоновое настроение значительно влияет на принятие решений.
Примите неоспоримый факт: у вас есть убеждения! Они настолько глубоки, что без них вы не можете существовать, не в состоянии сделать ни одногошага вперёд. И они умирают вместе с вами. Эти убеждения сложились посредством проб и ошибок в результате вашей эмпирической истории, и неважно, был опыт внешним или внутренним. Они неизбеждно ограничивают мысли, действия и чувства и, таким образом, способны погубить ваши отношения и карьеру.
Физиология убеждений
Заблуждение — важный инструмент. С его помощью мы создаём новые и значимые образы восприятия, которые позволяют изменить мозг, действуя изнутри (а следовательно, в будущем), и соответственно восприятие. Но если человеческий мозг представляет собой физическое воплощение всей истории проб и ошибок — от эволюции до обучения — и любая рецептивная реакция — рефлекторная, как люди (даже те, кто сильнее всего заблуждается) могут изменять восприятие?
Мозг несёт с собой в будущее совсем не фактическое прошлое… и уж точно не достоверную реальность. Основываясь на истории восприятия действительности, мозг строит базовые убеждения, проявляющиеся в его функциональной архитектуре, с помощью которых мы воспринимаем текущий момент. Эти убеждения определяют то, что мы думаем и делаем, и помогают предугадать, как поступать дальше. Важно отметить и обратное: они также определяют и то, чего мы НЕ думаем и НЕ делаем. В отрыве от конкретной ситуации убеждения не могут быть плохими или хорошими. Это просто-напросто мы сами… все вместе и каждый в отдельности.
Исследования показывают, что человек — не tabula rasa, то есть не «чистая доска». Но кто же мы тогда — продукт воспитания или природы? Приходим в этот мир уже личностью с заложенной физической конституцией или нас формируют обстоятельства и накопленный опыт? Как показали исследования в области развития нервной системы, а особенно в эпигенетике, этот вопрос не корректен: мы ни то, ни другое.
Похоже, наша суть даже не комбинация воспитания и природы, а, скорее, их постоянное взаимодействие. Гены кодируют не определённые черты, а, пожалуй, механизмы, процессы и отдельные составляющие взаимодействия между клеточной и неклеточной средами.
Убеждения — это не просто абстрактные идеи или теории. На самом деле они очень физиологичны и… имеют электрическую природу. Они физиологически существуют в голове и действуют по собственным физическим «законам». Это можно назвать нейрофизиологией наклонностей. Реальность, которую мы видим как проекцию на «экран» восприятия, начинается с потока информации, воспринимаемой пятью органами чувств. Этот раздражитель (один или несколько) создаёт серию импульсов на ваших рецепторах, которые продвигаются в мозг (входящая информация) и распространяются по разным областям коры и другим отделам до тех пор, пока в конце концов не останавливаются на том, ,что приводят в действие реакцию (моторную и/или перцептивную… хотя грань между ними тоньше, чем считается).
Восприятие — сложная рефлекторная дуга, очень похожая на ту, что заставляет вас разогнуть ногу и как бы «пнуть» вперёд, когда врач ударяет по сухожилию под коленной чашечкой. В сущности, вся наша жизнь — миллионы и миллионы последовательных коленных рефлексов.
То, что вы сейчас переживаете или испытываете, всего лишь устойчивая схема электрической активности, передающейся через мозг; это не романтический взгляд на восприятие, но довольно точный. В течение всей жизни электрические схемы, создающиеся в голове как ответ на раздражители, становятся всё более «устойчивыми», и в физике это называется аттрактором. Дюны в пустыне или водоворот в реке — это примеры аттракторов,даже наша галактика — аттрактор. Все они устойчивые схемы, сложившиеся в результате длительного взаимодействия множества отдельных элементов. В этом смысле у них есть собственное устойчивое энергетическое состояние, или момент (в котором их трудно сдвинуть), которое оказывается самым естественным, чтобы продолжить в нём существовать (хотя состояние мозга детей не так устойчиво, как у взрослых). Задача эволюции — отобрать определённые аттракторы, или, точнее, последовательность наиболее полезных аттракторов.
Склонности, движимые опытом, определяют и ограничивают количество синаптических путей, ведущих к мыслям и поступкам. Следовательно, отношения между раздражителем (входящей информацией) и нейронной схемой в результате (выход), которая и есть восприятие, ограничена архитектурой сети мозга. Возникшая электрохимическая структура — прямое подтверждение эмпирического формирования мозга методом проб и ошибок. Это решётка возможных реакций, созданная посредством опыта, за время от секунды до тысячелетия, благодаря взаимодействию с бедной и обогащённой средой. И наши рефлекторные дуги ограничены не только телом, но и средой обитания.
Эмпирические ситуации, наслоенные на человеческую историю, передаются в вас, и это означает, что большая часть опыта, формирующая мозг, получается вообще без вашего участия. Именно такая эволюционная история — как раз то, что определяет «реальность».
Убеждения делают вас тем, КТО ВЫ ЕСТЬ. То есть большая часть того, что вы воспринимаете о своей осознанной личности, окажется под угрозой, если в какой-то момент подвергнется сомнению.
Каждый обладает полем своих возможностей — схемами нейронной активности, вероятными для структуры своей сети (или коннектомов). В совокупности нейронная сеть определяет все схемы, которые могут быть реализованы в голове. Другими словами, она содержит матрицу ощущений/идей/поступков, на которые вы способны, то есть имеет очень большой объём, но при этом снова скажу: её возможности не бесконечны. Эти ощущения/идеи/поступки охватывают весь спектр, от самых выдающихся, имеющих мировое значение, до наиболее банальных и рутинных… большинство которых вы никогда не испытаете на собственном опыте, но теоретически они вероятны при определённом сцеплении (связи в сети) раздрожителей. Более того, за пределами этого пространства находятся те ощущения и идеи, которые не появятся у вас в голове, по крайней мере в тот момент. И их, безусловно, намного больше, чем тех, возникновение которых реально.
Ваши убеждения (то есть связи между клетками мозга, составляющими вашу историю) определяют границы и всё, что внутри них, а следовательно, структуру и число измерений пространства ваших возможностей.
В реальной жизни мы никогда не владеем всей информацией, поэтому не знаем «заранее», какое восприятие лучше других. Это понятие — «заранее» — из предыдущего предложения наиболее значимо! И разумеется, именно поэтому весь смысл метода проб и ошибок (или эмпиризма) в том, что он — не что иное, как «стратегия поиска» для исследования ландшафта возможностей.
Итак, первое убеждение, которое этой книгой я пытаюсь запечатлеть у вас в сознании, следующее: нужно признать, что у вас есть убеждения (или склонности), которые управляют вами каждую секунду, каждый день, каждым поступком и ощущением. В любой момент времени вы всего лишь отвечаете, реагируете на что-то согласно убеждениям об информации, которая, по сути, неоднозначна. И вы не можете это контролировать… в любой момент, но (и это очень хорошая идея) всё-таки большую, а может, и самую большую, часть времени. Но люди, которые не знают или не хотят принять наличие убеждений, продолжают игнорировать собственный мозг и, следовательно, себя. Это происходит до тех пор, пока не случается какая-то неприятность или катастрофа, когда обстоятельства не оставляют выбора: им приходится избавляться от старых убеждений и принимать новые… иногда путём отбора из популяции, удостоившись печально известной премии Дарвина.
Как вид человек развивался во взаимодействии, где выживание зависело от того, насколько он ладит с другими и работает в группе.
И как известно, находить общий язык с другими существенно проще, если во всём с ними соглашаться. Таким образом, мозг приобрёл склонность действовать в соответствии с иными.
Любые, на первый взгляд неочевидные, убеждения влияют на мысли, поскольку формируют оси убеждений нашего поля возможностей. Легко представить, как заметно более значимые культурные или социальные убеждения, связанные, скажем, с полом, этнической принадлежностью илисексуальной ориентацией, могут определять предубеждения. Против них определённые социальные группы вынуждены бороться, потому что приходится противостоять коллективному сознанию своей же среды.
Если мы не адаптируемся, мозг будет работать по старой схеме, и мы продолжим цепляться за старые, неизвестные убеждения, упрямо сохраняя и повышая личные и социальные аттракторы просто потому, что они уже существуют. Таким методом мы только сильнее укореним аттракторы, тормозящие развитие. Наши убеждения делают их постоянными.
Итак, мы пришли к нескольким выводам.
Во-первых, всё, что вы делаете — более того, кто вы есть, — заложено в ваших убеждениях.
Во-вторых, убеждения представляют вашу личную историю взаимодействия с внешней и внутренней средой (средой обитания).
В-третьих, эти убеждения дают рефлекторные реакции на то, что вы почти не контролируете (если вообще контролируете).
Но вот проблема: если всё вышесказанное верно, как же вырваться из этого круга и увидеть мир иначе? Разве мы не зажаты в тиски определённой последовательности рефлекторной дуги видения, исходящего из увиденного ранее?
Создание убеждений — это просто… свойственный нашему разуму конструктивный процесс. В этом и заключается наше «истинное спасение». Создание восприятия — это путь одновременно к ограничению того, что мы воспринимаем, и изменению этого, а может, и к расширению.
Если вы замените убеждение «знания реальности», которое есть в мозге по умолчанию, я буду считать, что моя цель достигнута: вы знаете гораздо меньше, чем до этого. И если принимаете, что знаете меньше, у вас (и у нас) появляется возможность понять больше. Без этого этапа каждое решение, которое вы примите в будущем, останется реакцией, основанной на истории… так или иначе. У вас не будет выбора, несмотря на изложение, которое вам предложит мозг. Выбор есть там, где есть варианты. Их же предоставляет понимание, почему вы видите то, что видите.
Иное представление, или отклонение от нормы, начинается с осознания… с того, что вы видите себя видящим (но, конечно, на этом не заканчивается). Оно начинается с осознания того, что некоторые из обычно невидимых убеждений, которые позволяли выживать в прошлом, сейчас стали бесполезными. Оно начинается с понимания того, что эти убеждения могут на самом деле быть (или стать) неполезными для вас (или окружающих). Их нужно менять, иначе они способны сильно нарушить процесс существования.
Вы знаете, что о многом не знаете.
Как изменить будущее прошлое
Бенджамин Либет — исследователь кафедры физиологии Калифорнийского университета в Сан-Франциско — умер в 2007-м, когда ему был 91 год, но работа, написанная в 1983 году по итогам эксперимента, до сих пор очень популярна. Он обнаружил, что между моментами, когда нейронная сеть принимает решение о действии и когда мы узнаём об этом, существует интервал. Таким образом, исследования Либета опровергли постулат о том, что мы отвечаем за собственные творческие идеи. То есть — мы не хозяева своей судьбы. Мы только наблюдаем происходящее, ошибочно предполагая, что контролируем его. На самом деле мы всё же управляем своей жизнью. Однако, чтобы узнать, как эту способность развить, нужно сначала понять, почему это возможно.
В эксперименте Либета в среднем «потенциал готовности» (достаточный электрический заряд нейрона для инициации дальнейшего возбуждения нейронной сети) коры головного мозга испытуемых был зафиксирован за 400 миллисекунд до того, как было принято решение пошевелиться, которое в свою очередь, предваряло само движение ещё на 200 миллисекунд. Этот результат может показаться довольно-таки прямолинейным, наталкивающим на мысль о естественной «последовательности» событий. В то же время философские выводы из эксперимента были — и до сих пор остаются — весьма глубокими.
Согласно интерпретации Либета (и многих других учёных), его открытие показало, что осознанное решение участников эксперимента было фикцией. Это были совсем не решения… по крайней мере, они принимались не так, как мы привыкли об этом думать, потому что момент их «принятия» наступал раньше, чем был осознан. Соответствующий аттрактор деятельности в рамках определённой сети мозга был обозначен до сознательного намерения номинального принятия решения.
Опыт Либета констатировал: мы не контролируем то, что делаем сейчас, так как всё выполняемое в конкретный момент — рефлекторная реакция. Даже не смотря на то, что выглядит совсем иначе.
И всё же это не значит, что мы не можем действовать намеренно. Ключ к раскрытию намеренного действия — осведомлённость. Когда известны основные принципы восприятия, неплохо бы воспользоваться тем, что мы не видим в реальности. Чтобы это сделать, важно помнить: все ощущения — не что иное, как прошлое восприятие, наше и нашего общества, о том, что полезно (или нет).
Итак, мы не в силах сознательно контролировать «настоящее сейчас», но при этом способны влиять на «будущее сейчас». Как? Изменив наше будущее прошлое, которое поднимает серьёзный вопрос о том, где на самом деле может находиться свобода воли, еслитаковая у нас есть.
Эксперимент Либета показывает, что у нас очень мало… если вообще есть… свободы воли, или контроля над нашими реакциями на события в настоящем. Однако благодаря воображению мы способны менять смысл событий прошлого независимо от того, произошли они секунду назад или, как в случае некоторых культурных мемов, несколько лет назад. «Переосмысление», или изменение значения событий прошедшего, обязательно трансформирует нашу «прошлую» историю опыта взаимоотношений с миром. Следовательно, почти любая история, которую мы рассказываем о себе во взаимосвязи с окружающим миром, — это попытка переосмыслить прошлый опыт, чтобы изменить индивидуальное и/или коллективное будущее рефлексивное поведение.
Как на практике менять будущее прошлое?
Надо начать с вопроса.
Тот, кто влияет на значение прошлого, может сформировать принципы, по которым тот, кто отождествляет себя с прошлым, поведёт себя в будущем.
Задавайте себе вопрос ПОЧЕМУ?
Спрашивая об этом, человек демонстрирует осознанность о будущих сомнениях. Разрушительная сила «почему?» содержится в изменениях, которые этот вопрос повлечёт за собой. Реформаторы начинают создание нового восприятия или изменение своего будущего прошлого, задавая себе вопрос «почему?» не просто о чём-то отвлечённом, но о том, что мы уже считаем непреложной истиной… о наших убеждениях. Усомниться в этих убеждениях, особенно в тех, которые кроются глубоко внутри и определяют нас (или наши отношения либо общество), — самое «опасное», что мы можем сделать. При этом научиться постоянно задаваться этим вопросом нелегко, особенно в то время, когда информация считается приоритетной.
Информация не будет работать на нас, если не использовать умственные способности для обобщения полезной информации и переноса её из одной ситуации в другую. Таким образом можно успешно находить нужные аналогии за пределами конкретной ситуации. Если не знать, ЗАЧЕМ ИМЕННО, нельзя найти законы (базовые принципы), чтобы их обобщить.
Суть не в знаниях, а в понимании.
Когда мы думаем, почему видеовыступления на TED людей, рассказывающих со сцены о своих идеях, становятся такими популярными, то должны озаботиться не «уникальными идеями, которые нужно распространять», а «вопросами, которые стоит задавать».
Хорошие вопросы раскрывают и строят связи точно так же, как мозг, выстраивая реальность… прошлое, которое мы используем, чтобы воспринимать будущее… за пределами объективной реальности, к которой нет доступа.
Стоит отметить, что вопрос «почему?» — традиционный для мыслителей философов с незапамятных времён, от Сократа до Витгенштейна. Философы поступают именно так: они берут предыдущие убеждения (или предубеждения, или систему взглядов) и ставят их под сомнение.
Любое творчество начинается с постановки мировоззренческих вопросов, и поэтому такая, ныне вымирающая, практика могла бы стать одной из самых нужных для тренировки разума. В школах крайне редко учат задавать вопросы, ещё реже — искусству находить хороший вопрос и не объясняют, что вообще такое толковый вопрос. В результате мы, метафорически и буквально, становимся «хорошими инженерами, но ужасными философами».
Сомнения, которым мы подвергаем убеждения, ведут к большим и крошечным революциям в технологиях и обществе. Исследования мозга показали, что творческие способности на самом деле совсем не «творческие» и, по сути, «гениальность» проистекает из простого умения усомниться в правильном убеждении, но убедительно и по новому.
Всё зависит только от субъективной интерпретации мозга, которая опирается на предысторию с точки зрения полезности.
Это напоминает, что в конкретный момент не все ощущения одинаково возможны. Некоторые всегда более вероятны, чем другие.
То, что мы называем инсайдом — столкновением и идеей — на самом деле цепь мелких последовательных процессов. Как развивается цветок — от пестика до чашелистиков и лепестков, вы тоже не вдруг перелетаете через поле своих возможностей. Вас ограничивает схема решений, которые были приняты в прошлом, как «лучшие».
Поняв, почему одни идеи влекут за собой громадные изменения, а другие — нет, мы научимся более эффективно конструировать и задавать вопросы, которые и приведут к так называемым гениальным идеям. Вопросы, начинающиеся с «почему?», приводят к удивительным открытиям, особенно когда это «почему?» бросает вызов непреложной истине.
Теория хаоса и сложности — общая область научных исследований, появившаяся в последние 30 лет. И вот уже 15 лет… моя лаборатория активно участвует в исследованиях… в рамках изучения адаптивных сетей. Эта теория помогает изучать как явления естественной природы, так и созданное руками человека: от землетрясений и лавин до экономического кризиса и революции. Она помогла учёным доказать, что подобные события на самом деле — системы взаимодействия частей, подчиняющиеся математическим законам и принципам. Большие изменения невозможно предвидеть, но после того, как они произойдут, их «массовость» становится чётким распределением, или степенной функцией.
Хорошие вопросы те, что ставят под сомнение убеждения.
Наши убеждения, несомненно, взаимосвязаны: это узлы, имеющие соединения (грани) с другими элементами. Чем более основательно убеждение, тем больше у него связей. Наши убеждения и высокочувствительная сеть реакций, ощущений, действий, мыслей и идей, которые они создают и с которыми взаимодействуют, — сложная система. Когда вы двигаете или нарушаете одну вещь, тесно связанную с другими, вы влияете не только на неё, но и на все остальные, соединённые с этой.
Чем глубже и основательнее убеждение, тем большее влияние оказывает его изменение на остальную систему, потому что на нём строится вся иерархия. То есть правильный, даже небольшой, вопрос может привести к изменению человека, изобретения, идеи или даже целой культуры (к лучшему, хотя и не всегда).
Самый глубокий поиск стартует с вопроса «почему?»… особенно когда мы сомневаемся в том, что считаем истиной. Поскольку все истины в нашей голове — это тесно связанные убеждения, измените их, и вы трансформируете всю систему. Это означает, что следующий шаг в новое поле возможностей будет «творческим». Но творчество только снаружи выглядит творчески.
Как сделать незримое видимым
Как мы убедились, предположения, формирующие наше восприятие, часто похожи на воздух, которым мы дышим… они невидимы, поэтому трудно понять, в чём нужно усомниться и где произнести «почему».
Как писал когнитивный психолог Брюс Худ,
«мы — это история нашего «я», которую сочиняет наш мозг».
Исследования в области социальной психологии показали, что все склонны давать на удивление абсолютно неверные ответы. Опыт говорит, что тесты респондентов отражают не их реальное состояние, а их желание быть кем-то. К тому же иногда люди не просто не обращают внимания на то, что их ответы неверны, — это доставляет им радость. Именно поэтому нужно проводить исследования в «естественной среде обитания», где испытуемые по-настоящему принимают решения; важно учитывать информацию, поступающую посредством обратной связи, которая может быть как банальной, так и весьма существенной.
По сути, гораздо надёжнее изучить поведение людей, а не их толкование своего поведения. Полезный закон восприятия:
если хотите понять человека или разобраться в ситуации, созданной им, нужно понять его убеждения.
Но не спрашивайте его об этом!
И если хотите понять себя, чаще всего лучший ответ можно найти у вашего знакомого. Исследования показали, что у других людей гораздо лучше получается прогнозировать наши поступки, то есть успешно предсказывать наши действия, чем у нас.
Но при этом мы всё же имеем важную встроенную технику, позволяющую отчётливее видеть самих себя… чтобы не относиться к себе как к «среднему» человеку; она придаёт сил задавать вопросы и отклоняться от норму.
Что же это за техника? Это эмоции. Часто физиология чувств даёт всё, что нужно знать. Это важно, потому что среди всего остального
эмоции — индикаторы, или датчики, которые показывают человеку его убеждения.
Сталкиваясь с какой-то ситуацией, мы всегда обнаруживаем ожидания.
Мои бывшие коллеги по Университетскому колледжу Лондона вывели уравнение, с помощью которого можно грубо спрогнозировать, будет человек счастлив в какой-то ситуации или нет. Их вычисления основываются на соответствии ситуации ожиданиям. Если соответствие есть, то и ожидания от него меняют степень радости, испытываемую от мечты о событии… то есть до того, как оно произошло. Часто мы получаем гораздо больше удовольствия именно от предвкушения. Дело в том, что уровень дофамина — нейромедиатора, отвечающего за положительные эмоции, — резко возрастает в надежде на приятные события и падает, когда они наступают.
Если вас что-то расстраивает — сильно или не очень, — в первую очередь спросите себя: с каким вашим убеждением не согласуется эта ситуация?
Такой «разбор полётов» очень ценен независимо от того, делаете вы его самостоятельно или с помощью профессионала. Он заставляет посмотреть на скрытые убеждения, управляющие поведением.
То есть, чтобы полностю раскрыть свои убеждения и заменить их на другие, вы должны постоянно находить СЛОЖНЫЕ В ЭМОЦИОНАЛЬНОМ ПЛАНЕ УСЛОВИЯ и… активно на практике познавать разницу! Под «сложными условиями» мы обычно подразумеваем такой опыт или среду, которые не соответствуют вашим убеждениям (ожиданиям). Однако в этом случае опыт правильный, поскольку поиск разницы и есть тот самый двигатель перемен.
Разнообразие опыта — великая сила, изменяющая мозг, потому что новые люди и иная среда помогают не только увидеть собственные убеждения, но и расширить поле наших возможностей, давая новые убеждения. Полезная с практической точки зрения ситуация, в которой мы постоянно сталкиваемся с разнообразием, — путешествие.
Истинный парадокс (которых полно у нас в голове) заключается в том, что, когда приводишь людям больше разумных доводов неверности их убеждений, они всё сильнее настаивают на своей точке зрения, демонстрируют уже скорее преданность взглядам, чем какие-то достоверные аргументы.
Будьте пришельцами. Человек возвращается из чужой страны на родину с новым мышлением. Это помогает ему увидеть неверные убеждения, а затем и усомниться в них.
Главное, что касается восприятия: если вы по жизни перемещаетесь из точки А в точку В (не важно, говорим мы о личной жизни или профессиональной), первое испытание, которое вам предстоит, — признать и принять:
всё, что вы делаете, — отражение ваших убеждений. Придётся смириться с этим. Без этого не будет перемен.
Но просто того, что вы примите и признаете этот факт, недостаточно для изменений. Следующая задача — обнаружить свои убеждения; это необходимо, чтобы отклониться от нормы. Тут понадобится сила разнообразия групп — другие люди, сторонние наблюдатели. Очередной шаг — усложнить свои убеждения и таким способом заново определить, что такое норма. Для этого нужно активно взаимодействовать с разнообразной и противоречивой природой нашего мира.
Ещё одна ключевая идея, которая учит нас видеть мир иначе, — жизненный дискомфорт. Важно то, что нужно постоянно пачкаться, теряться, захлёбываться от пережитого опыта. Только таким образом вы сможете обнаружить, что не так и к чему вы не приспособлены — именно этого опыта вы лишаете себя, покупая путёвку «всё включено» в шикарный отель. Только тогда вы сумеете открыть в себе скрытые качества, потому что убедитесь: ваши «знания» могут быть неверны. Стремитесь найти новые, более общие и широкие, убеждения через взаимодействие с реальным миром, опираясь на свои способности заблуждаться. Таким образом вы измените возможные будущие рефлекторные реакции, увеличив шансы сломать наклон куртозиса, который дал вам ваш прежний опыт.
Ура сомнениям
Наших предков убивали простые болезни, поскольку медикаментов не то чтобы просто не было, их даже представить было невозможно. Мир оказался враждебно настроен и абсолютно непредсказуем, эдакий образец неопределённости, в котором будущее покрыто мраком. В таких условиях умение прогнозировать было ХОРОШИМ навыком, а неумение — ПЛОХИМ.
Незнание вело к гибели.
Едва ли не самая первая задача, которую мозг человека, а также остальных видов, научился решать в процессе эволюции, — это преодоление неопределённости и эффективное прогнозирование с использованием кажущихся бесполезными данных…
Есть две основные реакции мозга, которые он демонстрирует, испытывая страх неопределённости. Одна из них — гнев. В некотором роде воздействие гнева на восприятие излечивает от страха, проявляющегося от неуверенности. Ярость часто заставляет нас чувствовать себя полностью оправданными за собственное восприятие того, что истинно, а это очень мощное заблуждение уверенности. Процесс подкрепляется сильными физиологическими изменениями, происходящими параллельно с гневом. Мышци напрягаются, мозг выбрасывает катехиламины — нейромедиаторы, повышающие ощущение силы; всё это провоцирует движимое яростью желание немедленно что-то сделать для собственной защиты. Усиливается сердцебиение, повышается артериальное давление и учащается дыхание. Внимание приковано к предмету, вызвавшему гнев, его практически невозможно переключить на что-то ещё.
Затем в мозге происходит выброс дополнительных нейромедиаторов и гормонов (среди них — адреналин и норадреналин), которые запускают длительное состояние воинственного возбуждения. И что интересно и одновременно парадоксально: чем больше у человека развиты творческие и интеллектуальные способности, тем труднее уговорить его не злиться. Причина в том, что у таких людей гораздо лучше получается находить на первый взгляд значимые соединения там, где на самом деле нет никакой причинно-следственной связи. Равно как и защищать себя от неопределённости неведения, придумывая внутренне не противоречащие друг другу аргументы для поддержки собственной ошибочной точки зрения.
В основе всего, что мы делаем, чувствуем, видим, пробуем, выбираем или любим, лежит наше стремление минимизировать неопределённость.
Оно настолько сильно, что мы готовы переносить боль, лишь бы не сталкиваться с неизвестностью. Чем выше степень неопределённости, тем больше стресса.
Религия тоже снижает степень неопределённости. Это и есть значимая причина (среди других), почему миллиарды умов так цепко держатся за убеждения, которые им беспрекословно предоставляет вера. Но обратная сторона чувства защищённости в том, что ваши убеждения замещаются религиозными: вы начинаете принимать их и верить в них буквально, исключая возможность усомниться.
Самое необходимое пространство для обучения — ситуация разногласий, которая разворачивается в правильной обстановке. Касательно отношений обстановка требует, чтобы обе стороны избавились от идеи агрессивного разговора по принципу «Я прав и вот почему!» (хотя бывают случаи, когда нужно занять именно эту позицию).
Супруги Готтман определили так называемых «Четырёх всадников апокалипсиса» — четыре типа поведения, которые с большой вероятностью ведут к краху отношений. Это критика в адрес партнёра, оскорбления, защитное поведение и замалчивание проблемы. Кроме того, создание и поддержание счастливых отношений осложняет… отношение к конфликту как к неконструктивной ситуации. Мы склонны считать, что спор — это откровенное выяснение отношений, взаимные оскорбления, где единственная цель — разрушить точку зрения оппонента и утвердить своё мнение.
Очень трудно и даже опасно приближаться к разногласиям сознательно, сомневаясь в своих убеждениях, которые сформированы предыдущей историей развития,
особенно если при этом оппонент не понимает механизма восприятия. Тогда в добавок к смирению творческий подход требует мужества, потому что вы делаете шаг в зону, которой ваш мозг старался избегать.
Просто остановитесь.
Важно остановить рефлекторный поток сознания, потому что это первый шаг в неопределённость. Постепенно мы создаём новые непредвиденные значения и таким способом, меняющего наше будущее прошлое, можем переделать значение опыта прошлого. Свобода воли — это изменение прошлого значения информации с целью поменять реакции в будущем. Для развития свободы воли необходимы осознанность, смирение и мужество действовать в неопределённой ситуации.
Мы пока крайне мало знаем о внимании и для нейрофизиологов в это понятие может входить очень многое. Кажется, сила внимания не в том, чтобы заставить нас смотреть на что-то, а в способности ПЕРЕСТАТЬ смотреть… взглянуть в сторону, отвести глаза на менее очевидное, прервать цикл мышления и восприятия.
Импульс ОСТАНОВИТЬСЯ идёт из переднего отдела коры головного мозга. Смысл внимания не смотреть на что-то или куда-то переводить взгляд из рациональных соображений… на то, что имеет вес с точки зрения истории и, по статистике, привлекает внимание.
С умения переключать внимание и постоянно ставить перед мозгом задачи, решение которых задействует переднюю зону коры, и начинается способность отклониться от той нормы, которая препятствует столь нужной нам остановке.
Мы смотрим на более заметные вещи, хотя у каждого свои «заметные» (или «очевидные») вещи. Вы фокусируетесь на узком участке, и то, что вы там видите, может определить значение остальной информации.
То, на что мы смотрим, показывает, кто мы есть, а то, на что не смотрим, делает нас теми, кто мы есть.
Это лишь выжимка, фрагменты, которые показались мне наиболее интересными. Но крайне рекомендую прочитать всю книгу. Она написана очень понятным языком для неподготовленного к нейрофизиологической терминологии читателя, при этом очень информация не теряет точности, передавая в простых метафорах очень сложные научные тезисы.
© Бо Лотто «Преломление. Наука видеть иначе.»
